Приуныли, приутихли на Дону донски да казаки,
А яицкие, донские, запороцкие.
А и почем они приуныли?
Потому они приуныли на Дону донски да казаки,
Ах, что взял у них государь-царь (...) город
Со тремя с темя со малыми с пригородками,
А и со славною со Губаньей, с крепким Лютиком.
А во славном да во Черкасском во земляном городке
А стоит у казаков золотой бунчуг,
А на бунчуге стоит чуден золот крест,
А перед крестом туто стоит войсковой их атаман,
А по именю ли Фрол сын Минеевич
Ко кресту тут собиралися донски казаки,
А и донские, гребенские, запороцки хохлачи.
Становились молодцы во единой войской круг.
Середи круга стоит войсковой атаман,
А по именю ли Фрол сын Минеевич.
Атаман речи говорил, будто в трубу трубил:
«А и вы братцы казаки, вы яицкие, донски, запороцкие!
Пособите мне, атаману, вы думу думати —
Челобитна ли нам писати, государю (...) подавать,
Самому ли мне, атаману, в Москву ехати.
Перемирье бы нам взять перед самим царем:
Залегли пути-дороги за сине море гулять,
Еще от вора от Васьки от Голицына с детьми,
Залегли пути-дороги за сине море,
А и не стало нам добычи на синем море
И на тихом Дону на Иваныче».
И поехал атаман в каменну Москву.
Еще будет атаман в каменной Москве,
Поклонился государю о праву руку,
Сквозь слезы он словечко едва выговорил:
«Ах ты свет наш надежда благоверны царь,
А и грозен сударь Петр Алексеевич!
Прикажи нам на Дону чем кормитися:
Залегли пути-дорожки за сине море
От вора от Васьки от Голицына с детьми,
Еще те (......) дороги увольные»...